«У нас есть бракоразводный процесс, есть спор о разделе имущества, то есть кому, в каком процентном соотношении будут принадлежать доли в компании Wildberries либо доли в совместном бизнесе, имеет ли право бывший супруг Бакальчук на данный бизнес или нет? Это вопрос один, и он должен рассматриваться в суде общей юрисдикции как обычный семейный спор. А другое дело бизнес-война, которую они ведут, которая, как правило, заканчивается безумным количеством уголовных статей. От резиновой статьи «Мошенничество, вымогательство» до ряда специальных статей, потому что это уже выливается в большие войны. Вспоминается наконец 1990-х — начало 2000-х, адвокатское сообщество все это прекрасно помнит, мы видим ту же самую историю. Если даже сравнивать две известные в Москве перестрелки за последние годы — стрельба на Рочдельской улице и стрельба в Сити, они все-таки были не коммерческим спором. Уголовные дела в тех случаях закончились прежде всего не по факту того, что кто-то законно или незаконно применил оружие, а пошли гораздо глубже, шире и всплыли те фамилии и те лица, которые потом либо ушли в бега, либо сели. Я вполне допускаю, что и сегодняшний случай из перестрелки крепких парней превратится в то, что сам спор Бакальчуков будут рассматривать уже в уголовно-правовом контексте. Потому что в центре Москвы устраивать стрельбу сейчас, в 2024 году, в нынешних событиях, [невозможно]».

«Это используют так называемые юрки, юридические фирмы, которые, извините за такой цинизм, «ошкуривают» простых граждан. Адвокатские образования этим не занимаются, но, к сожалению, я ответственно заявляю, есть нерадивые «юрки», которые занимаются тем, что массово совершают спам-звонки социально незащищенным слоям населения под видом увеличения пенсии, возврата денег за ЖКХ, перерасчет и так далее. У меня доходит до того, что я в квартире своей мамы отключил стационарный телефон, потому что ей реально по три раза в день предлагают сделать перерасчет пенсии, естественно, возмездно. Это, откровенно говоря, мошенничество, их надо сажать за такие вещи. Понятно, что это эффективно только в отношении в основном не самых подкованных слоев населения. Но для всех остальных, конечно, какие спам-звонки, кому это нужно, роботизированные, не роботизированные, это то же самое, как нам всем названивают, пластиковые окна предлагают поменять. Наверно, если отзванивают, в отношении кого-то работают. Это бич, я искренне поддерживаю заявление Минцифры».

«То, что видно из публичного пространства: чисто корпоративная сделка, похоже, сопровождается семейным конфликтом, и тут уже может быть много что перемешано, потому что не секрет, что сделки слияния и поглощения упираются в наследственные дела, в семейные дела, когд кто-то из супругов, из детей или иждивенцев начинает претендовать на доли в бизнесах и тем самым блокировать определенные сделки по реорганизации. Поэтому здесь вполне возможно сочетание нескольких факторов. Вполне возможно, супруг госпожи Бакальчук претендует на определенную долю бизнеса и тем самым пытается оказать влияние на сделку, может быть, получить отступные».

«Любые уголовные дела о хищениях, когда в цепочке акций или компаний находятся иностранные юрисдикции и потом у нас туда свои руки тянет следствие, говоря, что там похитили что-то в какой-то юрисдикции, но при этом имущественный ущерб был причинен российскому бенефициару, что на территории РФ находятся активы, всегда вызывают определенные вопросы. Да, кто-то скажет, что наказание дали меньше, чем просил прокурор, но у меня очень большие сомнения, что это не обычные гражданско-правовые отношения, которые были с учетом иностранных юрисдикций, а это наследие 1990-2000-х, которое просто потом превратили в уголовное дело, где он якобы за что-то не рассчитался. До конца не знаем, какие были договоренности между сторонами в порядке расчетов и имело ли место преступление».

«Дело было возбуждено при очень сомнительных обстоятельствах, расследовалось тоже, и приговор также вызывает вопросы. Показательно, что вообще любые уголовные дела о хищениях, когда в цепочке акций или компаний находятся иностранные юрисдикции, и потом у нас туда свои руки тянет следствие, говоря, что там похитили что-то в какой-то юрисдикции, но при этом имущественный ущерб был причинен российскому бенефициару, что на территории РФ находятся активы, это всегда вызывает определенные вопросы, потому что я не верю в компетенцию российского следствия, которое может расследовать полноценные дела с участием компаний в иностранных юрисдикциях. Да, кто-то скажет, что наказание дали меньше, чем просил прокурор, но у меня очень большие сомнения, что это не обычные гражданско-правовые отношения, Которые были с учетом иностранных юрисдикций, а это наследие 1990-2000-х, которое просто потом превратили в уголовное дело, где он якобы за что-то не рассчитался. До конца не знаем, какие были договоренности между сторонами в порядке расчетов, и имело ли место там преступление. У него сроки подходят, поэтому право на УДО, даже на снятие судимости у него уже замаячило, но тут очень большой вопрос, не будет ли еще прокуратура обжаловать приговор в связи с мягкостью, такие прецеденты мы знаем».